Дима Бабинов

Кажется, что счастье – дело сугубо личное: философы рассуждают о смысле жизни, психологи исследуют эмоции. Однако сегодня счастье стало и социальным показателем, предметом пристального интереса социологов. Не случайно в некоторых странах появляются даже «министры счастья» – например, в Объединённых Арабских Эмиратах и Боливии были созданы Министерства счастья. Социологи задаются вопросом: насколько общество в целом счастливое и почему? Ведь если раньше говорили «главное не в деньгах счастье», то теперь пытаются это проверить статистически. В международных опросах люди оценивают свою удовлетворённость жизнью по шкале, и эти данные позволяют сравнить уровни счастья в разных странах и группах. Счастье из эфемерной категории превращается в некий «социальный индикатор» – и тут начинаются удивительные парадоксы.

Счастье: личное чувство или общественный показатель?

Философский vs. социологический подход

Для философов счастье часто связано с высшей целью и добродетелью. Ещё древние греки различали гедонистическое счастье – простое удовольствие – и эвдемонию – глубокое удовлетворение от достойной жизни. Философ Фридрих Ницше вообще считал, что стремление к счастью не должно быть главной целью: «Не жажду я счастья – я жажду совершить своё дело», писал он, призывая искать смысл, а не удовольствие. Психологи в свою очередь изучают субъективное благополучие – насколько человек чувствует себя счастливым, довольным своей жизнью. Они выделяют эмоциональный компонент (радость, удовольствие) и когнитивный (общая оценка жизни).

Взгляд социолога

Социологи же интересуются счастьем как явлением массовым: как люди в разных обществах понимают и испытывают счастье. Они спрашивают тысячи людей: «Насколько вы довольны своей жизнью? Чувствуете ли себя счастливым?» – и ищут связи с внешними факторами. В отличие от философов, социологи не оценивают, «правильно» или «неправильно» человек счастье понимает – они замеряют то, что люди сами про себя говорят. В отличие от психологов, их интересует не индивидуальная терапия счастья, а социальные шаблоны: какие группы счастливее других и почему. Оказывается, что понятие счастья в соцопросах часто сводится к удовлетворённости и удовольствию – за это экономистов даже критикуют: дескать, они подменили высокое философское понимание счастья (жить по долгу, со смыслом) простым гедонизмом – «уровнем кайфа». Тем не менее, измерение счастья дало много интересных результатов. Социологи выявили ряд закономерностей и парадоксов, которые отличают социальное счастье от наших интуитивных представлений.

Деньги и парадокс Истерлина

Первый вопрос, конечно: можно ли купить счастье за деньги? Казалось бы, богатые страны и люди должны быть счастливее бедных – ведь деньги позволяют удовлетворить потребности, обезопасить жизнь, получить комфорт. В краткосрочной перспективе это верно: в одном и том же обществе обеспеченные люди обычно счастливее бедных. Но на уровне стран и тем более в длительном периоде связь богатства и счастья не такая прямая.

Парадокс Истерлина – одно из важнейших открытий в социологии счастья – гласит, что повышение доходов не гарантирует аналогичного роста счастья населения. Американский экономист Ричард Истерлин обнаружил, что хотя внутри одной страны богатые обычно счастливее бедных, со временем, по мере общего роста экономики, средний уровень счастья стагнирует. Другими словами, когда базовые нужды удовлетворены, дальнейший прирост благосостояния даёт всё меньше удовлетворения – к хорошему быстро привыкаешь.

Социологические исследования подтверждают: связь между доходом и ощущением счастья имеет пороговый характер. Например, в данных опросов по России люди с очень низкими доходами ожидаемо чаще несчастны – бедность действительно приносит стресс и неудовлетворённость. Однако у людей со средним достатком удовлетворённость жизнью практически не зависит от роста доходов. А вот неожиданно выяснилось, что и у самых богатых респондентов счастье тоже не зашкаливает: они отнюдь не намного счастливее остальных, а порой и менее довольны жизнью. Получается своеобразная кривая: очень бедным – плохо, очень богатым – тоже не сладко, а в середине – деньги уже мало влияют на субъективное благополучие. Парадоксально, но люди, гоняющиеся за максимальным богатством, могут не прибавить себе радости. Конечно, совсем без денег счастье трудно (никто не радуется, когда нечем платить за еду или жильё), но сверхдоходы – вовсе не гарантия безоблачного счастья.

Для иллюстрации социологи любят приводить международные сравнения. Если упорядочить страны по уровню ВВП на душу населения и посмотреть, насколько люди там довольны жизнью, идеальной прямой линии не получится. Да, самые нищие государства обычно плетутся и в рейтингах счастья, а самые богатые страной склонны лидировать. Но есть куча исключений. Например, согласно мировым опросам, жители некоторых нефтедобывающих богатых стран отнюдь не самые счастливые. А небольшая страна вроде Коста-Рики при куда более скромном доходе населения демонстрирует неожиданный уровень удовлетворённости жизнью. В 2010-е появились рейтинги наподобие Всемирного доклада о счастье, и они показали, что деньги – лишь одна часть формулы. Многое зависит от неэкономических вещей: культуры, общественных связей, ощущения безопасности, личных свобод. Сам Ричард Истерлин говорил, что прямой детерминации между доходом и счастьем нет – рост экономики не гарантирует пропорционального роста довольства жизнью. Этот тезис до сих пор горячо обсуждается учёными, но для нас важно: связь денег и счастья не линейна. Добавим щепотку иронии: возможно, миллионеры грустят потому, что им всё время мало – на горизонте всегда есть ещё один миллиардера, с кем себя сравнить и почувствовать недостаточно богатым. Отсюда и феномен: люди, гоняющиеся только за прибылью, часто упускают счастье – оно, как бабочка, садится на плечо, когда не гоняешься за ним напрямую.

Образование: меньше знаешь – счастливее?

Следующий фактор – образование. Казалось бы, образование должно повышать качество жизни и, соответственно, удовлетворённость: оно даёт знания, профессию, более широкий кругозор. В обществе даже живёт поговорка «свет знания», противопоставляемый «тьме невежества». Действительно, в ряде исследований по США и Европе люди с высшим образованием в среднем выше оценивают своё счастье. Это можно объяснить: диплом часто обеспечивает более престижную работу, больший доход, чувство самореализации и уверенности в себе. Кроме того, образованные люди могут осознаннее относиться к жизни, эффективнее решать проблемы – отсюда и выше удовлетворённость.

Однако и тут не всё так просто. В иных данных образование… соотносится с более низким уровнем счастья – как ни странно! Российские социологи обнаружили, что в современных российских реалиях каждый следующий уровень образования добавляет неудовлетворённости жизнью. Статистика показывает: среди людей с кандидатскими степенями доля несчастных выше, чем среди тех, у кого только школьный аттестат. Выходит прямо пословица «меньше знаешь – крепче спишь»? Возможно, дело в том, что образованный человек острее видит недостатки окружающего мира и критичнее себя оценивает. Знание расширяет горизонты, но одновременно повышает ожидания к жизни – и если реальность не оправдывает высокие запросы, удовлетворённость снижается. Кроме того, в некоторых странах (например, России) диплом не всегда гарантирует достойную карьеру и уровень жизни, что тоже бьёт по счастью. Не зря шутят: «с горя пошёл в аспирантуру» – мол, в науку люди иногда уходят от жизненных разочарований. Конечно, это не призыв бросать школу ради счастья. Скорее, эффект образования зависит от среды: там, где знания ценятся и вознаграждаются, они делают людей довольнее, а где интеллект скорее обостряет чувство несправедливости и отсутствия возможностей – там учёность может привнести долю экзистенциальной грусти. В любом случае, парадоксально видеть, что образование – палка о двух концах: оно даёт понимание жизни, но это понимание не всегда радует.

Технический прогресс: счастье всем, даром?

Настало время поговорить о научно-техническом прогрессе. Столетия человечество мечтало: вот изобретём машины, роботов – и заживём счастливо! Утописты уверяли, что техника освободит людей от тяжёлого, скучного труда, и мы все будем предаваться творчеству, отдыху, самосовершенствованию. В духе Аристотеля ожидалось, что человек будущего, избавленный от рутинной работы, займётся поэзией, философией, высоким искусством. Знаменитая фантастическая фраза братьев Стругацких – «Счастье всем, даром, и пусть никто не уйдёт обижённым!» – отражает эту надежду. Казалось, прогресс обязательно повысит всеобщую удовлетворённость: ведь удобства и технологии делают жизнь легче и приятнее.

Но вот парадокс: промышленная революция, интернет, смартфоны – а люди не стали заметно счастливее в сравнение с прошлыми эпохами. Социолог Виктор Франкл (автор книги «Человек в поисках смысла») метко заметил: «Стремление к счастью, как и стремление к оргазму, чаще всего приводит к неврозу». Счастье – вещь побочная: оно не наступает по приказу, даже если очень стараешься его организовать. Техника сама по себе не гарантирует радости, и данные исследований это подтверждают.

В одном обзоре в Википедии, как вспоминали участники нашей беседы, в разделе «Связь счастья и технического прогресса» долгое время стояла одна честная строчка: «взаимосвязь не замечена». Десять лет исследований – и никакой корреляции! Учёные специально проверяли, влияет ли, скажем, наличие современных гаджетов или активность в соцсетях на удовлетворённость жизнью. Интуитивно ожидалось, что социальные сети могут либо повышать счастье (мол, люди общаются, находят поддержку), либо понижать (вечно сравнивают себя с чужими идеальными картинками жизни и завидуют). А в итоге – никакой явной разницы: люди, заядло сидящие в сетях, в среднем не счастливее и не несчастнее тех, кто ими вообще не пользуется.

Техника даёт новые возможности, но и новые вызовы: информация льётся потоком, начинаешь тонуть в сравнении себя с другими. Возможности выросли – а довольство нет. Мы летаем за границу чаще, чем короли прошлых веков ездили между городами, мы можем за секунды связаться с другом на другом конце света... но при этом легко почувствовать себя маленькими и одинокими в огромном глобальном мире. Как шутят, «раньше не знали, что у соседа в деревне корова лучше доится, – и спали спокойно, а теперь через интернет видим самых успешных людей планеты и чувствуем себя никчёмными». Вот вам и прогресс.

Это, конечно, не означает, что нужно отказаться от благ цивилизации ради счастья. Скорее, урок в том, что счастье зависит не только от наличия удобств, но и от наших ожиданий и сравнений. Когда уровень жизни повышается, вместе с ним растут и стандарты «что нужно для счастья». Люди быстро перестают ценить новшества, которые вчера казались чудом, и начинают хотеть ещё большего. Технологии сделали мир комфортнее, но не обязательно счастливее: зачастую они просто подняли планку нормального. Получается, что прогресс убегает вперёд, а счастье плетётся следом, периодически отставая. Это не повод останавливать научный прогресс – просто напоминание, что человеческое ощущение счастья живёт по своим психологическим законам.

Когда мы счастливее – в 17, 47 или 77 лет?

Возраст – ещё один любопытный фактор. Многие замечали, что представление о счастье меняется на разных этапах жизни. Молодые полны надежд, но и тревог, люди среднего возраста зачастую завалены ответственностью, а пожилые иногда смотрят на мир мудрее и спокойнее. Существует даже теория про U-образную «кривую счастья»: мол, в юности мы относительно довольны, к средним годам счастье снижается, достигая дна к ~40 годам, а потом постепенно растёт к старости. Эта гипотеза подтверждалась во многих странах: кривая удовлетворённости жизнью действительно напоминает улыбку – минимум приходится примерно на 40 лет, а после 50–60 лет люди в среднем чувствуют себя всё более счастливыми (при условии, что здоровье не подводит).

Возможно, отсюда поговорка «седина в бороду – бес в ребро» не очень справедлива: зрелые люди не столько тоскуют о молодости, сколько находят новые поводы радоваться – семье, внукам, простым вещам. Однако исследования не дают единой картинки для всех стран. В тех же опросах по России социологи ожидали увидеть такой сдвиг с возрастом – от погонь за острыми удовольствиями к тихому довольству прожитой жизнью – но статистика не показала чёткой U-формы. Всё индивидуально: есть бодрые и позитивные 70-летние и хандрящие 20-летние. В целом, с возрастом часто приходит эмоциональная устойчивость: пожилые менее подвержены всплескам негатива, более принимают свои достижения и неудачи. Но объективные проблемы – здоровье, одиночество – могут перевесить. В общем, возраст влияет на понимание счастья, но не гарантирует его. Наверное, оптимистичный вывод в том, что после кризиса средних лет у многих наступает второе дыхание счастья. А молодёжи не стоит расстраиваться из-за стереотипа «лучшие годы – до 25» – впереди может быть ещё много счастливых десятилетий.

Друзья и семья: 100 друзей важнее 100 рублей?

Ни деньги, ни технологии не приносят столько счастья, сколько приносят люди друг другу. Не зря народная мудрость гласит: «Не имей 100 рублей, а имей 100 друзей». Социологические данные подтверждают: у кого больше близких друзей, крепких связей, кто чаще общается с людьми – те, как правило, чувствуют себя счастливее. Доверительное общение действует как эмоциональный буфер: разделённая радость умножается, а разделённое горе уменьшается. Люди с широкой сетью социальной поддержки легче переносят стресс, болезни, жизненные трудности – отсюда и выше общее удовлетворение жизнью. В опросах одним из самых надёжных «предсказателей» счастья выступает наличие рядом близкого человека – друга, супруга, просто родственной души.

Впрочем, и тут есть интересные нюансы. Брак традиционно считается путём к счастью – во многих исследованиях женатые/замужние сообщают о более высоком довольстве жизнью, чем одинокие. Партнёрство даёт чувство поддержки, общие цели, стабильность – казалось бы, рецепт счастья. Но, как отмечают шутники, семейная жизнь – не только радость, но и работа. В некоторых культурах (особенно где сильны патриархальные устои) эффект брака на счастье может быть отрицательным для определённых групп. Например, российская статистика обнаружила любопытный факт: замужние женщины в среднем менее довольны жизнью, чем незамужние (и даже, страшно сказать, чем вдовы)! Причём у мужчин такой резкой разницы нет – выходит, что бремя быта и ожиданий в браке в РФ ложится на женщин сильнее, снижая их ощущение благополучия. Эти данные не призывают срочно разводиться ради счастья – но напоминают, что качество отношений важнее самого факта их наличия. Гармоничная дружба или семья действительно окрыляют, а токсичные отношения – наоборот, тянут вниз.

Что точно доказано повсеместно, так это сила социальных связей. Одиночество – враг счастья номер один. Даже интроверты нуждаются в паре близких людей, с которыми можно поделиться мыслями. А для экстравертов широкий круг общения – почти условие выживания в эмоциональном плане. В странах Латинской Америки, кстати, отмечается феномен: при относительно невысоком уровне доходов там традиционно крепкие семейно-дружеские узы, и субъективное счастье выше ожиданий. Можно сказать, общительность – бесплатный и очень эффективный «повышатель» счастья. Конечно, как шутили наши социологи, в некоторых обществах это тоже имеет обратную сторону: где все постоянно на виду друг у друга, там больше поводов для взаимной зависти и сплетен, что может портить настроение. Но в среднем добрые отношения – основной капитол счастья, который не купишь за деньги и не компенсируешь достижениями.

Наконец, интересный момент: культурные нормы сильно влияют на то, насколько люди считают себя счастливыми. В некоторых странах (например, в США) есть своего рода «обязанность быть счастливым»: с улыбкой на публике, с оптимизмом относиться к жизни – считается признаком успеха. Такой социальный оптимизм, однако, имеет побочный эффект: давление быть счастливым может вызывать стресс и чувство неудачи, если ты вдруг не чувствуешь себя на седьмом небе. Это порождает своеобразный невроз: «со мной что-то не так, раз я не такой счастливо-благополучный, как все вокруг (в Instagram)». В более традиционных культурах, напротив, люди могут скромнее оценивать своё счастье, даже если у них всё хорошо – просто не принято выпячивать радость. Социологи учитывают эти нюансы, стараясь отделить реальное благополучие от культурных «масок» счастья.

Подводя итог

Подводя итог, социологический взгляд на счастье учит нас двум вещам. Во-первых, счастье – это не только внутреннее состояние, но и общественный феномен. Оно зависит не только от характера и личных усилий человека, но и от экономики, культуры, отношений с другими. Счастье можно изучать статистически, и результаты порой идут вразрез с интуицией.

Во-вторых, счастье полно парадоксов. Стремление к нему напрямую способно обернуться разочарованием – как говорил Франкл, счастье скорее находит нас, когда мы заняты чем-то осмысленным, а не когда мы одержимы целью любой ценой быть счастливыми. Деньги нужны, но после определённого уровня их магия рассеивается. Прогресс дарит удобство, но мы умудряемся поднять планку ожиданий ещё выше и продолжаем чем-то быть недовольны. Образование просвещает, но и тревожит ум. Возраст приносит мудрость, но не гарантирует безоблачности. Зато дружба, любовь, участие – кажутся простыми вещами, а по сути именно они делают нас счастливыми гораздо сильнее остальных факторов.

Счастье – вещь сложная, но это и хорошо: значит, у него много дорог. Социологи продолжают опрашивать и вычислять формулы счастья, а жизнь вносит свои коррективы. Возможно, главный вывод их исследований в том, что счастье — не товар и не технология, а побочный продукт хорошей, наполненной смыслами жизни. Как в хорошем анекдоте – смех возникает спонтанно в ответ на удачную шутку. Так и счастье приходит не по приказу, а как естественное следствие того, что человек живёт в гармонии с собой и людьми. Поэтому гнаться за счастьем бесполезно – лучше заниматься тем, что ценно, строить отношения, познавать мир. А уж счастье, как птица, может само прилететь и сесть к вам на плечо. Главное – не спугнуть его чрезмерными усилиями. Такой вот социологический парадокс: стоит перестать понимать счастье как цель во что бы то ни стало – и тогда шанс быть счастливым заметно возрастает. Истории это известно давно, а теперь и наука подтверждает с лёгкой иронией.